Большая биографическая энциклопедия - аралов семен иванович

Аралов С. И.

(1880—1969; автобиография) — родился в гор. Москве 17 (30) декабря 1880 г., в средней купеческой замоскворецкой семье. Прадед и дед с отцовской стороны вышли из крестьянской среды Каширского уезда. Вскоре после моего рождения начался коммерческий упадок семьи. Небольшой кожевенный завод закрылся. В моей памяти сохранился эпизод распродажи живого инвентаря, лошадей, запечатлелось в памяти подвальное помещение, в котором жили и работали рабочие этого завода. Помещение полутемное. Мы же помещались в верхнем этаже. Эта разница сильно и резко запечатлелась в моем сознании. Со смертью деда был продан дом, и небольшие остатки средств были разделены между братьями и сестрами отца.

Далее братья отца поступили на работу, отец же стал заниматься комиссионерством. Мать умерла на второй год моего рождения. Отец не занимался младшим сыном. Старший брат был взят на воспитание бабушкой, и я рос один среди взрослых дядей и теток. Отец часто разъезжал, мало бывал дома и остатки средств тратил на то, чтобы внешне не уступить образу жизни золотой молодежи.

Я помню, что еще с очень раннего возраста мне претила эта жизнь, я тянулся вниз, к прислуге, к дворнику, к няне. С ними я чувствовал себя хорошо. Любил с ними разговаривать, слушать их рассказы и сетования на тяжелую жизнь. Как-то смутно помню чей-то рассказ из прислуживающих об убийстве Александра II, и этот рассказ глубоко запал, так что мне впоследствии казалось, что это событие произошло на моей памяти. Из собственн. дома отец с сыновьями перебрался на частную квартиру, сперва большую, потом меньшую, но все продолжал поддерживать "хороший тон", давать большие вечера, созывать гостей, хотя и происходили по этому поводу разговоры о недостатке денег, дороговизне и проч. Отдали меня учиться по традиции в Моск. коммерч. училище. Но школа меня не удовлетворяла, мало с кем из товарищей сошелся. Состав преподавателей был неважен. Учился средне. Помню несколько случаев, оставивших глубокий след. Так, директор приучал нас к шпионству, к вы-даванию товарищей. Он вызывал к себе в кабинет, сперва наводил страх, причем стучал ногами, руками, тряс за плечи, а потом ласково уговаривал выдать товарищей, совершивших тот или другой проступок. Создавалась ненависть к учителям, к школьной среде. Дома противна была мещанская обстановка. Создалась ненависть к отцу, его купеческим замашкам, к его презрению к "челяди". И явилось желание противопоставить себя им. Я старался особой ласковостью, предупредительностью и вниманием расположить к себе домашнюю прислугу, теперь уже немногочисленную, состоящую из двух человек. Они это отмечали и часто бывали на моей стороне, я их иногда подговаривал не слушаться и противоречить дядям и теткам. Из шестого класса за неуспешность, выразившуюся в получении за закон божий 0 или 1 (точно не помню), я ушел из коммерч. училища и перешел в частное коммерч. училище К. Мазинга, которое и окончил. Там большое влияние на меня оказал историк В. Н. Сторожев. Его уроки явились для меня откровением после уроков "по Иловайскому".

По окончании училища К. Мазинга вскоре подошло время отбывать воинскую повинность и заботиться о заработке. К этому времени умер отец, и в дальнейшем моем существовании приняли участие дяди и тетка. Последняя заменяла мне мать в смысле внешних материальных обо мне забот. Живя с дядями, служившими в торговых предприятиях, я, естественно, не хотел обременять их материальной заботой о себе, и поэтому вопрос о заработке стал играть для меня не последнюю роль. Это соединялось с периодом воинской повинности, не давая возможности отдать все свое время изучению вопросов общественных и исторических. В 1902 г. я поступил вольноопределяющимся в Перновский гренадерский полк, где впервые познакомился с революционными настроениями. Здесь окончательно оформились во мне революционные стремления, которые бродили с очень раннего возраста. Так, например, во время коронации Николая II мы со школьным товарищем, Цейсом, пошли на Ходынку получать подарки. Товарищ был задавлен. Видел раздавленных людей, женщин с выдавленными неродившимися еще младенцами. Придя домой, я написал прокламацию в нескольких экземплярах, в которой обвинял в этой катастрофе царское правительство и Сергия Александровича (в то время моск. генерал-губернатора) и бросил их из окна. Мы жили тогда на Тверской, на углу Б. Гнездниковского пер. Мне было тогда 15 лет. Среди вольноопределяющихся находился студент А. К. Топорков, социал-демократ. Под его влиянием я принялся за изучение Маркса. Припоминается мне теперь, с какими трудностями старались мы раздобыть то или другое сочинение Плеханова, Маркса. В одном из книжных магазинов нам обещали найти запрещенное "Развитие монистического взгляда на историю", за которую пришлось заплатить найденные с большим трудом 25 руб. "Коммунистический манифест" впервые принес мне Топорков на французском языке. К периоду отбывания воинской повинности относится моя первая техническая работа для партийной организации, как хранение нелегальной литературы, распределение ее по указываемым местам и первоначальные беседы в рабочих кружках. Обстановка казармы и муштра в учебной команде усиливала революционную ненависть к самодержавному строю, и каждое слово, и каждая революционная фраза в "Искре", которую удавалось иногда доставать, укрепляли революционное миросозерцание в молодежи того времени. Завершив военную учебу, я занялся изучением политической экономии и партийной работой, в которой начал с мелких технических поручений, и затем принимал участие в работе над налаживанием организации московского комитета РСДРП, работал ответственным техником в M. К., затем помощн. организатора Бутырского района, в то время, когда там организатором был тов. Евгений (Л. Н. Кудрявцев), затем был пропагандистом.