Краткие содержания произведений - леонид андреев - красный смех

шепчущие Бог весть что…Повествование о войне, которое он ведет, похоже на клочья,

обрывки снов и яви, зафиксированные полубезумным рассудком.Вот — бой. Трое сутоксатанинского грохота и визга, почти сутки без сна и пищи. И опять перед глазами —голубые обои, графин с водой… Внезапно он видит молоденького гонца —вольноопределяющегося, бывшего студента: «Генерал просит продержаться еще два часа, а тамбудет подкрепление». «Я думал в эту минуту о том, почему не спит мой сынв соседней комнате, и ответил, что могу продержаться сколько угодно…» Белое лицо гонца,

белое, как свет, вдруг взрывается красным пятном — из шеи, на которой только что былаголова, хлещет кровь…Вот он: Красный смех! Он повсюду: в наших телах, в небе,

в солнце, и скоро он разольется по всей земле…Уже нельзя отличить, где кончаетсяявь и начинается бред. В армии, в лазаретах — четыре психиатрических покоя. Людисходят с ума, как заболевают, заражаясь друг от друга, при эпидемии. В атаке солдаты кричаткак бешеные; в перерыве между боями — как безумные поют и пляшут. И дико смеются.

Красный смех…Он — на госпитальной койке. Напротив — похожий на мертвецаофицер, вспоминающий о том бое, в котором получил смертельное ранение. Он вспоминает этуатаку отчасти со страхом, отчасти с восторгом, как будто мечтая пережить то же самоевновь. «И опять пулю в грудь?» — «Ну, не каждый же раз — пуля…Хорошо бы и орден за храбрость!..»Тот, кто через три дня будет брошен на другиемертвые тела в общую могилу, мечтательно улыбаясь, чуть ли не посмеиваясь, говоритоб ордене за храбрость. Безумие…В лазарете праздник: где-то раздобыли самовар,

чай, лимон. Оборванные, тощие, грязные, завшивевшие — поют, смеются, вспоминают о доме.

«Что такое „дом“? Какой „дом“? Разве есть где-нибудь какой-то„дом“?» — «Есть — там, где теперь нас нет». — «А гдемы?» — «На войне…»…Еще видение. Поезд медленно ползет по рельсамчерез поле боя, усеянное мертвецами. Люди подбирают тела — тех, кто еще жив. Тяжело раненнымуступают места в телячьих вагонах те, кто в состоянии идти пешком. Юный санитарне выдерживает этого безумия — пускает себе пулю в лоб. А поезд, медленно везущийкалек «домой», подрывается на мине: противника не останавливает даже видный издалекаКрасный Крест…Рассказчик — дома. Кабинет, синие обои, графин, покрытый слоем пыли.

Неужели это наяву? Он просит жену посидеть с сыном в соседней комнате. Нет, кажется, этовсе-таки наяву.Сидя в ванне, он разговаривает с братом: похоже, мы все сходимс ума. Брат кивает: «Ты еще не читаешь газет. Они полны слов о смерти, об убийствах,

о крови. Когда несколько человек стоят где-нибудь и о чем-то беседуют, мнекажется, что они сейчас бросятся друг на друга и убьют…»Рассказчик умираетот ран и безумного, самоубийственного труда: два месяца без сна, в кабинетес зашторенными окнами, при электрическом свете, за письменным столом, почти механически водяпером по бумаге. Прерванный монолог подхватывает его брат: вирус безумия, вселившийсяв покойного на фронте, теперь в крови оставшегося жить. Все симптомы тяжкой хвори: горячка,

бред, нет уже сил бороться с Красным смехом, обступающим тебя со всех сторон. Хочетсявыбежать на площадь и крикнуть: «Сейчас прекратите войну —или…»Но какое «или»? Сотни тысяч, миллионы слезами омывают мир, оглашают еговоплями — и это ничего не дает…Вокзал. Из вагона солдаты-конвоиры выводятпленных; встреча взглядами с офицером, идущим позади и поодаль шеренги. «Кто этот —с глазами?» — а глаза у него, как бездна, без зрачков. «Сумасшедший, —отвечает конвоир буднично. — Их таких много…»В газете среди сотен именубитых — имя жениха сестры. В одночасье с газетой приходит письмо — от него,

убитого, — адресованное покойному брату. Мертвые — переписываются, разговаривают,

обсуждают фронтовые новости. Это — реальнее той яви, в которой существуют ещене умершие. «Воронье кричит…» — несколько раз повторяется в письме, ещехранящем тепло рук того, кто его писал… Все это ложь! Войны нет! Брат жив — как и женихсестры! Мертвые — живы! Но что тогда сказать о живых?..Театр. Красный свет льетсясо сцены в партер. Ужас, как много здесь людей — и все живые. А что, если сейчаскрикнуть:«Пожар!» — какая будет давка, сколько зрителей погибнет в этой давке?Он готов крикнуть — и выскочить на сцену, и наблюдать, как они станут давить,

душить, убивать друг друга. А когда наступит тишина, он бросит в зал со смехом: «Этопотому, что вы убили брата!»«Потише», — шепчет ему кто-то сбоку:

он, видимо, начал произносить свои мысли вслух… Сон, один другого страшнее. Вкаждом — смерть, кровь, мертвые. Дети на улице играют в войну. Один, увидев человекав окне, просится к нему. «Нет. Ты убьешь меня…»Все чаще приходит брат.

А с ним — другие мертвецы, узнаваемые и незнакомые. Они заполняют дом, тесно толпятсяво всех комнатах — и нет здесь уже места живым.

См. также:

Р Л Стивенсон Странная История Доктора Джекила И Мистера Хайда, Другой Автор Повесть Временных Лет, Сетон-томпсон Эрнест Снап, Василь Быков Пойти И Не Вернуться, Народные И Древнерусские Произведения Тысяча И Одна Ночь Рассказ О Первом Путешествии Синдбада-морехода, Искандер Тринадцатый Подвиг Геракла