Краткие содержания произведений - юрий казаков - двое в декабре

наверное, потому, что хочет быть всегда красивой. В вагоне электрички было шумно, тесно от рюкзакови лыж. Он вышел покурить в тамбур. Думал о том, как странно устроен человек. Вот он — юрист, и ему ужетридцать лет, а ничего особенного он не совершил, как мечтал в юности, и у него много причингрустить, а он не грустит — ему хорошо.Они сошли чуть не последними на далекой станции. Снег звонко скрипел под их шагами. «Какая зима!— сказала она, щурясь. — Давно такой не было». Лес был пронизан дымными косыми лучами. Снег пеленойто и дело повисал между стволами, и ели, освобожденные от груза, раскачивали лапами. Они шли с увалана увал и видели иногда сверху деревни с крышами. Они шли, взбираясь на заснеженные холмы искатываясь, отдыхая на поваленных деревьях, улыбаясь друг другу. Иногда он брал её сзади за шею,

притягивал и целовал холодные обветренные губы. Говорить почти не хотелось, только — «Посмотри!»или «Послушай!». Но временами он замечал, что она грустна и рассеянна. И когда, наконец, пришли они вего дощатый домик, и начал он таскать дрова и затапливать чугунную немецкую печку, она, нераздеваясь, легла на кровать и закрыла глаза. «Устала?» — спросил он. «Страшно устала. Давай спать.

— Она встала, потянулась, не глядя на него. — Я сегодня одна лягу. Можно вот здесь, у печки? Ты несердись», — торопливо сказала она и опустила глаза. «Что это ты?» — удивился он и сразу вспомнилвесь её сегодняшний грустно-отчужденный вид. Сердце у него больно застучало. Он вдруг понял, чтосовсем её не знает — как она там учится в своем университете, с кем знакома, о чем говорит. Онперешел на другую кровать, сел, закурил, потом потушил лампу и лег. Ему стало горько, потому что онпонял: она от него уходит. Через минуту он услышал, что она плачет.Отчего вдруг ей стало сегодня так тяжело и несчастливо? Она не знала. Она чувствовала только, чтопора первой любви прошла, а теперь наступает что-то новое и прежняя жизнь ей не интересна. Ейнедоело быть никем перед его родителями, его друзьями и своими подругами, она хотела стать женой иматерью, а он не видит этого и вполне счастлив так. Но и смертельно жалко было первого, тревожного игорячего, полного новизны, времени их любви. Потом она стала засыпать, а когда ночью проснулась, тоувидела его, сидевшего на корточках возле печки. Лицо у него было грустное, и ей стало жалко его.Утром они молча завтракали, пили чай. Но потом повеселели, взяли лыжи и пошли кататься. А когдастало темнеть, собрались, заперли дачу и пошли на станцию на лыжах. К Москве они подъезжаливечером. В темноте показались горящие ряды окон, и он подумал, что им пора расставаться, и вдругвообразил её своей женой. Что ж, первая молодость прошла, уже тридцать, и когда знаешь, что вот онарядом с тобой, и она хороша, и все такое, а ты можешь её всегда оставить, чтобы быть с другой, потомучто ты свободен, — в этом чувстве, собственно, нет никакой отрады. Когда они вышли на вокзальнуюплощадь, им стало как-то буднично, покойно, легко, и простились они, как всегда прощались, сторопливой улыбкой. Он не провожал её.

См. также:

Афанасий Никитин Хождение За Три Моря, Тургеневис Вешние Воды, Тургеневис Записки Охотника: Свидание, Астафьев Вп Васюткино Озеро, Народные И Древнерусские Произведения "слово О Полку Игореве" В Переводе Заболоцкого, Фёдор Абрамов Алька