Биографический словарь - димитрий (сеченов)

В звании правителя новокрещенских дел, Димитрий в два года обратил в христианство более 17000 инородцев и, кроме того, в одной нижегородской епархии, в которой с 1742 г. был епископом 50000 инородцев. В 1748 г. оставил епархию и удалился на покой. В 1752 г. был назначен епископом рязанским и вызван в Санкт-Петербург для присутствия в Синоде; в 1757 г.

сделан архиепископом новгородским. В 1762 г. совершил чин коронования императрицы Екатерины II , после чего был ею возведен в сан митрополита; в 1767 г. был назначен депутатом от духовенства в комиссию для составления нового Уложения. Димитрий имеет значение как один из замечательнейших проповедников, а также по своему отношению к вопросу об отобрании в казну монастырских имуществ, совершенном императрицей Екатериной II.

Многочисленные проповеди его произнесены, большей частью, в царствование Елизаветы . Их хотела, но не успела издать сама императрица Екатерина; они и доселе находятся, за исключением трех речей и выдержек из нескольких проповедей, в рукописях. Содержание их всецело публицистическое: проповедник, с одной стороны, рисует яркие картины ужасов и неистовств немецкого владычества в России, непосредственно предшествовавшего воцарению Елизаветы, а также недостаток благочестия и пороки русского общества, сопровождая эти описания горькими сетованиями и резкими порицаниями; с другой горячо приветствует императрицу Елизавету, ее возвращение в делах внутреннего управления к политике ее отца, освобождение ею России от "внутренних сокровенных врагов".

Слова Димитрия в день Благовещения (1742) и в день явления казанской иконы Божьей Матери (1742) принадлежат к замечательнейшим произведениям русской проповеди. Язык проповедей Димитрия сильный и живой, чуждый не только латинизмов и латинской конструкции, обычных в тогдашней русской проповеди, но и славянизмов; это, большей частью, простая и ясная русская речь, иногда несколько вульгарная и даже тривиальная (когда проповедник говорит о немецком управлении Россией в предшествующую эпоху) и изредка подражающая языку южнорусских проповедей XVII века (когда, например, Иоанна Дамаскина он величает "философии и богословия прехрабрым кавалером, монашеских ликов генералом").