Краткие содержания произведений - валентин катаев - алмазный мой венец

Хронологические связи заменены здесь ассоциативными, а поиски красоты — поискамиподлинности, какой бы плохой она ни казалась. Это мовизм (от «мове» — плохо). Этосвободный полет фантазии, порожденный истинными происшествиями. Поэтому почти никто не названздесь своим именем, а псевдоним будет писаться с маленькой буквы, кроме Командора.Моезнакомство с ключиком (Ю. Олеша) состоялось, когда мне было семнадцать, ему пятнадцать,

позднее мы стали самыми близкими друзьями, принадлежали к одной литературной среде. Эскесс,

птицелов, брат, друг, конармеец — все они тоже одесситы, вместе с киевлянином синеглазыми черниговцем колченогим вошедшие в энциклопедии и почти все —

в хрестоматии.С птицеловом (Эдуард Багрицкий) я познакомился на собрании молодыхпоэтов, где критик Петр Пильский выбирал лучших и потом возил напоказ по летним театрам.

Рядом с ним в жюри всегда сидел поэт эскесс (Семен Кессельман), неизменно ироничныйи беспощадный в поэтических оценках.Птицелов входил в элиту одесских поэтов, егостихи казались мне недосягаемыми. Они были одновременно безвкусны и непонятно прекрасны.

Он выглядел силачом, обладал гладиаторской внешностью, и лишь впоследствии я узнал, чтоон страдает астмой.Вытащить его в Москву удалось только после гражданской войны.

Он был уже женат на вдове военврача, жил литературной поденщиной, целыми днями сиделв свой хибарке на матраце по-турецки, кашлял, задыхался, жег противоастматическийпорошок. Не помню, как удалось когда-то выманить его на яхте в море, к которомуон старался не подходить ближе чем на двадцать шагов.Ему хотелось бытьи контрабандистом, и чекистом, и Виттингтоном, которого нежный голос звал вернутьсяобратно.В истоках нашей поэзии почти всегда была мало кому известная любовная драма —

крушение первой любви, измена. Юношеская любовь птицелова когда-то изменила емус полупьяным офицером… Рана не заживала всю жизнь.То же было с ключикоми со мной. Взаимная зависть всю жизнь привязывала нас друг к другу, и я был свидетелеммногих эпизодов его жизни. Ключик как-то сказал мне, что не знает более сильногодвигателя, чем зависть. Я же видел еще более могучую силу — любовь, причемнеразделенную.Подругой ключика стала хорошенькая голубоглазая девушка. В минуты нежностион называл её дружочек, а она его — слоник. Ради нее ключик отказался ехатьс родителями в Польшу и остался в России. Но в один прекрасный день дружочекобъявила, что вышла замуж. Ключик останется для нее самым-самым, но ей надоело голодать, аМак

(новый муж) служит в губпродкоме. Я отправился к Маку и объявил, что пришелза дружочком. Она объяснила ему, что любит ключика и должна вернуться сейчас же, вот толькособерет вещи. Да, рассеяла она мое недоумение, теперь у нее есть вещи. И продукты, добавилаона, возвращаясь с двумя свертками. Впрочем, через некоторое время в моей комнатев Мыльниковом переулке она появилась в сопровождении того, кого я буду звать колченогим

(Вл. Нарбут).Когда-то он руководил Одесским отделением РОСТА. После гражданскойвойны хромал, у него не хватало кисти левой руки, в результате контузии он заикался.

Служащих держал в ежовых рукавицах. При всем том это был поэт, известный еще до революции,

друг Ахматовой и Гумилева. Дружочек почти в день приезда в Москву ключика снова появиласьв моей комнате и со слезами на глазах целовала своего слоника. Но вскоре раздалсястук. Я вышел, и колченогий попросил передать, что если дружочек немедленно не вернется,

он выстрелит себе в висок.Со слезами же на глазах дружочек простилась с ключиком

(теперь уже навсегда) и вышла к колченогому.Вскоре я отвел ключика в редакцию«Гудка». Что вы умеете? А что вам надо? — был ответ. И действительно. Зубило

(псевдоним ключика в «Гудке») чуть ли не затмил славу Демьяна Бедного, а нашис синеглазым (М. Булгаков) фельетоны определенно потонули в сиянии его славы.Скоров редакции появился тот, кого я назову другом (И. Ильф). Его взяли правщиком.

Из неграмотных и косноязычных писем он создал своего рода прозаические эпиграммы,

простые, насыщенные юмором. Впереди, впрочем, его ждала всемирная слава. В Москву приехал моймладший братец, служивший в Одесском угрозыске, и устроился в Бутырку надзирателем.

Я ужаснулся, заставил его писать. Вскоре он стал прилично зарабатывать фельетонами.

Я предложил ему и другу сюжет о поиске бриллиантов, спрятанных в обивке стульев. Моисоавторы не только отлично разработали сюжет, но изобрели новый персонаж — ОстапаБендера. Прототипом Остапа был брат одного молодого одесского поэта, служивший в угрозыскеи очень досаждавший бандитам. Они решили убить его, но убийца перепутал братьеви выстрелил в поэта. Брат убитого узнал, где скрываются убийцы, пришел туда. Кто убил брата?Один из присутствовавших сознался в ошибке: он тогда не знал, что перед ним известныйпоэт, а теперь он просит простить его. Всю ночь провел Остап среди этих людей. Пили спирти читали стихи убитого, птицелова, плакали и целовались. Наутро он ушел и продолжилборьбу с бандитами.Мировая слава пришла и к синеглазому. В отличие от нас,

отчаянной богемы, он был человеком семейным, положительным, с принципами, был консервативени терпеть не мог Командора (В. Маяковского), Мейерхольда, Татлина. Был в нем почтинеуловимый налет провинциализма. Когда он прославился, надел галстук бабочкой, купил ботинкина пуговицах, вставил в глаз монокль, развелся с женой и затем женилсяна Белосельской-Белозерской. Потом появилась третья жена — Елена. Нас с ним роднилалюбовь к Гоголю.Разумеется, мы, южане, не ограничивались лишь своим кругом. Я былдовольно хорошо знаком с королевичем (С. Есениным), был свидетелем его поэтических триумфови безобразных дебошей. Моя жизнь текла более или менее рядом с жизнью Командора, соратника

(Н. Асеева), мулата (Б. Пастернака). Великий председатель земного шара (В. Хлебников) несколькодней провел у меня в Мыльниковом. Судьба не раз сводила меня и с кузнечиком

(О. Мандельштамом), штабс-капитаном (М. Зощенко), арлекином (А. Крученых), конармейцем

(И. Бабелем), сыном водопроводчика (В. Казиным), альпинистом (Н. Тихоновым) и другими, теперьуже ушедшими из жизни, но не ушедшими из памяти, из литературы, из истории.

См. также:

Белинский В Г О Русской Повести И Повестях Гоголя, Другой Автор Повесть Временных Лет, Петер Хандке Короткое Письмо К Долгому Прощанию, Л Н Толстой Война И Мир, И С Тургенев Степной Король Лир, Беляевар Остров Погибших Кораблей