Краткие содержания произведений - виктор гюго - возмездия

Декабрьские расстрелы сделали дальнейшую борьбу невозможной. Писателю пришлось бежатьиз страны — он вернулся из эмиграции только после бесславного падения Второйимперии, в 1870 г. Сборник стихотворений «Возмездие» был написан по горячим следамсобытий. В заголовках книг иронически обыгрываются торжественные заверения Наполеона III,

прологу и эпилогу предпосланы символические названия «Nox» и «Lux» —«Ночь» и «День» по-латыни.Жалкий пигмей, ничтожный племянник великогодяди, напал во мраке с ножом на беззащитную Республику. Родина залита кровью и грязью:

презренная клика пирует во дворце, а под покровом ночи в братскую могилу сбрасывают трупыневинно убиенных. Когда оцепеневший народ пробудится, настанет священный миг возмездия. А поканет покоя одному лишь поэту: хотя даже стихии призывают его к смирению, он не склонитголовы — пусть его гневная муза станет достойной наследницей Ювенала и воздвигнетпозорные столбы для злодеев.Франция пала, в её чело вбит каблук тирана. Этот выродокзакончит дни свои в Тулоне — там, где начиналась слава Наполеона. Бандита-племянникас нетерпением ждут каторжники в алых куртках и в кандалах — скорои он поволочет ядро на ноге. За преступлением неизбежно следует расплата — воры,

шулеры и убийцы, нанесшие предательский удар отчизне, будут прокляты. Но пока им курятфимиам продажные святоши — их крест служит Сатане, а в потирах рдеет не вино,

а кровь. Они замыслили уничтожить прогресс, спеленать дух, расправиться с разумом. Напрасногибнут мученики за веру — во Франции Христом торгуют, распиная его вновь алчностьюи лицемерием. Некуда бросить взор: придворные наперебой льстят Цезарю, разбойники-биржевикижиреют на народных костях, солдаты пьянствуют, стремясь забыть свой позор, а рабочий людпокорно подставляет выю под ошейник. Франция теперь ничем не отличается от Китая,

да и во всей остальной Европе воздвигнуты эшафоты для лучших её сынов. Но уже слышенжелезный шаг грядущих дней, когда обратятся в бегство короли и загремит на небесах трубаархангела. Льется радостная песнь — хвалебным гимном разродились Сенат, Государственныйсовет, Законодательный корпус, Ратуша, Армия, Суд, Епископы. В ответ им звучит скорбноетысячеустное «Miserere» (Господи, помилуй) — но безумцы не внемлют. Проснисьже, народ, встань, как погребенный Лазарь, ибо над тобой измываются лилипуты. Вспомни, как4 декабря опьяневшая от крови солдатня палила по беззащитным людям — взгляни, какбабушка рыдает над мертвым внуком. Когда во все души проникла гниль, лучше быть изгнанникомна острове и любоваться свободным полетом чаек с утеса в океане. Святая республикаотцов предана, и это дело рук армии — той самой армии, слава которой гремела в веках.

Оборванные солдаты шли под стягом Свободы, и старая Европа содрогалась под их победнойпоступью. Ныне об этих воинах все забыли — на смену им явились герои, которые играючисправляются с женщинами и детьми. Они идут на приступ Родины, штурмуют законы —и презренный вор щедро награждает своих преторианцев. Остается лишь мстить за этотпозор — громить суровым стихом новую империю и зверя в золотойкороне.Жил-был обнищавший принц, обманом взявший себе знаменитое юля. И вотон устроил заговор, учинил «прекрасное злодейство», вошел в Лувр в гримеНаполеона… Дивятся древние вожди, великие диктаторы прошлых веков: на фронтоне храмакрасуется мошенник в дырявых панталонах — нет, это не Цезарь, а всего лишь РоберМакер (персонаж пьесы «Постоялый двор Адре» — тип цинично бахвалящегося грабителяи убийцы). Он похож на обезьяну, которая натянула на себя тигровую шкуру и заняласьразбоем, пока охотник не приструнил её. К подкидышу эшафота потянулись те, кто всех гажеи подлей, — честный человек может лишь брезгливо отшатнуться от них. Они яростноработают локтями, стремясь подобраться поближе к престолу, и каждого выскочку поддерживаетсвоя партия: за одного горой стоят лакеи, за другого — продажные девки. А мирныебуржуа недовольно брюзжат, едва им в руки попадается вольная статья: конечно,

Бонапарт — мазурик, но зачем же кричать об этом на весь свет? Трусливая низостьвсегда была опорой преступлению. Пора обустраиваться в рабстве — кто распластаетсяна брюхе, тот преуспеет. Всем плутам и бандитам найдется место возле денег, а остальныхждет тяжкая, безысходная нищета. Но к тени Брута взывать не стоит: кинжала Бонапартнедостоин — его ждет позорный столб.Народу не нужно убивать свирепого тирана —пусть он живет, отмеченный каиновой печатью. Его подручные в судейских мантиях ссылаютна верную смерть безвинных: на каторгу идет жена, которая принесла мужу хлеб на баррикаду,

старик, давший приют изгнанникам. А продажные журналисты поют осанну, прикрываясьЕвангелием — они лезут в душу, чтобы вывернуть карманы. Зловонные листки, услаждая святоши ханжей россказнями о чудесах, торгуют евхаристией и делают из храма Божьего свойбуфет. Но живые борются, они несут в грядущее великую любовь или священный труд, и толькоих подвижничеством сохраняется ковчег завета. По невидимой во тьме дороге спешитГрядущее с приказом, начертанным вечными письменами — близится суд Господень надпрезренной бандой грабителей и убийц.Робер Макер натянул на себя корону, вызвавпереполох на старинном кладбище: все бандиты былых времен жаждут попасть на коронованиесобрата. А из Парижа начинается повальное бегство: уходят в изгнание Разум, Право, Честь,

Поэзия, Мысль — остается одно лишь Презрение. Тирана ждет расплата за страдания и слезы,

за смерть мученицы Полины Ролан — эта прекрасная женщина, апостол правды и добра,

угасла в ссылке. И горько терзается великая тень Наполеона: ни гибель армиив заснеженных полях России, ни страшное поражение при Ватерлоо, ни одинокая кончинана острове Святой Елены — ничто не может сравниться с позором Второй империи.

Карлики и шуты за ноги стащили императора с властительной колонны, чтобы дать ему рольцарька в своем балагане. Свершилось возмездие за переворот восемнадцатого брюмера —паяцы берут пример с титана.Жалкая мразь отныне именуется Наполеоном III —в ободранный фиакр запряжены Маренго и Аустерлиц. Европа трясется от смеха, хохочут Штаты,

утесы утирают слезу: на троне восседает фигляр в обнимку с преступлением, а империяпревратилась в один огромный притон. Французский народ, который некогда развеял гранитбастилий и выковал права народов, ныне дрожит как лист. Достоинство сохраняют лишьженщины — они казнят мерзавцев презрительной улыбкой. И раздается громовой голос поэта:

осторожность — эта жалкая добродетель трусов — не для него. Он слышит зовизраненной отчизны — она умоляет о помощи. Самый черный мрак предвещает рассвет: Франция,

впряженная в повозку пьяного сатрапа, возродится и обретет крылья. Согбенный народраспрямится и, стряхнув липкую грязь нынешней помойки, предстанет во всем блеске передвосхищенным миром. Твердыни Иерихона рухнут под звуки труб Навина. Мыслители, сменяя друг друга,

ведут людской караван: за Яном Гусом следует Лютер, за Лютером Вольтер, за ВольтеромМирабо — и с каждым шагом вперед мгла редеет. Но иногда выходит из засады Злосо своим гнусным отродьем — шакалами, крысами и гиенами. Разогнать этих тварей можеттолько лев — суровый властелин пустыни. Народ подобен льву; услышав его рык, шайка мелкихжуликов бросится врассыпную и исчезнет навсегда. Нужно пережить постыдные годы, не запятнавсебя: скиталец-сын не вернется к матери-Франции, пока в ней правит самозваныйЦезарь. Пусть останется тысяча, сотня, десяток упорных — поэт будет среди них; а если всеголоса протеста умолкнут — один продолжит борьбу.Святая мечта блистает вдали —нужно расчистить к ней дорогу. В темноте сверкает багряный луч — звезда всемирнойРеспублики. Свободное человечество станет единой семьей, и на всей земле наступит расцвет.

Это свершится неизбежно: вернутся свобода и мир, исчезнут раб и нищий, с неба снизойдетлюбовь, святой кедр Прогресса осенит Америку и Европу. Быть может, нынешние люди не доживутдо подобного счастья: но и они, на миг очнувшись в своих могилах, облобызают святыекорни древа.

См. также:

Эмиль Золя Чрево Парижа, Александр Герцен Былое И Думы, Луи Арагон Страстная Неделя, Петер Вайс Дознание, Стефан Гейм Агасфер, Л Н Толстой Война И Мир