Краткие содержания произведений - владимир короленко - чудная

Рассказчику она показалась ребенком: «волосы русые, в одну косу собраны, на щекахрумянец». Гаврилов сразу пожалел её, а дорогой даже думалось ему: «у начальствапопросить да в жены её взять. Ведь уж я бы из неё дурь-то эту выкурил».

Но больше всего удивляет рассказчика не гордая непокорность Морозовой, её постоянныепрепирательства с конвойными, а то, что она «побрезгала» с ними чай пить. Видя, чтоссыльная больна и отказывается от его тулупа, он вынужден соврать ей, что тулупказенный и «по закону арестованным полагается». Непреклонность Морозовой поражаетдаже её товарища по ссылке Рязанцева, который называет её «сектанткой» и «настоящейбоярыней Морозовой». Знаменательны и слова Рязанцева: сломать её можно. «Выи то уж сломали… Ну, а согнуть, — сам, чай, видел: не гнутся этакие».

Умершая вскоре «сердитая барышня», которую жандармы назвали «чудной» за то, чтоона «как приехала, так прямо к ссыльному пошла», не выходит из головы Гаврилова,

причем именно его-то образ и не брался в расчет радикалами, распространившимирассказ в России как пропагандистское, антиправительственное произведение. Сам же автор,

положив в основу рассказа реальную историю (прототип — Е. Л. Улановская), явно хотелуйти от прямолинейности, показав сложность, а временами трагическую безысходностьвзаимоотношений с людьми. Гаврилов говорит: «От меня она зла не видала,

а я на ней зла не помню», выражая тем самым свою приверженность христианской этике.

Сугубо человеческие, родительские мотивы движут матерью Морозовой, которая, продавунаследованный дом, отправляется к своей «голубке», которая хоть и «побранит,

рассердится», а «все же рада будет». Искренне плачет по безвременно погибшейжизни Чудной и «гулящая» девка со станции. Наконец, состраданием и томлением полнадуша самого автора-повествователя. И только героиня — бесстрастная, хладнокровная, вотеще одно значение её фамилии — остается охваченной идеей борьбы. Современникам Короленкохарактер Морозовой казался символом силы духа, готовности к революционномусамопожертвованию.

См. также:

Джейн Остин Чувство И Чувствительность, Халлдор Лакснесс Исландский Колокол, Андре Жид Фальшивомонетчики, Кассильла Кондуит И Швамбрания, Токаревавс Старая Собака, Виктор Пелевин Омон Ра