Литературная энциклопедия - луговской

Ощущение этой социальной непристроенности, характерное для ранних стихов Л., во второй книге стихов поэта («Мускул», 1930) начинает перерастать в деляческие «бизнесменские» настроения. Неслучайно, что творческий путь Л. времен «Мускула» связан с путями всей группы конструктивистов (см. «Конструктивизм»), куда организационно входил и Л.

В «Мускуле» начинается процесс борьбы внутри поэтического стиля Л., борьбы рационального деляческого начала с «изюминкой бессмыслинки», физиологического иррационализма, составляющей неотъемлемую особенность поэзии Л. Эта борьба, являющаяся отражением двух противоречивых сторон бытия мелкобуржуазной интеллигенции, идущей к пролетариату, является основным и движущим в творчестве Луговского.

Классовый эквивалент этих мотивов Луговского буржуазно-деляческие настроения, выраженные в неотчетливой, правда, форме и свойственные части советской технической интеллигенции конца восстановительного периода. Устремленность к пролетариату для Л. этого периода несомненна, но она выражена в формуле самообезличивания, жертвенного растворения своего «я», пронизана мотивами интеллигентского покаяния («Хочу позабыть свое имя и званье, / На номер, на литер, на кличку сменять»).

В «Мускуле» Л. декларирует жажду осмысленной производственно-утилитарной деятельности. Герой Л. «делатель вещей», «техник и жмот», «очкастый механик». Одновременно гражданская война одна из основных тем «Мускула» дана в ритме сплошного наступления, мажора, безудержного стихийного вихря. Герой Л. тренированный загорелый пловец противопоставлен бездеятельной пассивной среде «царству пробок и парусины».

О значительном идейном росте поэта свидетельствуют его последние книги «Страдания моих друзей» (1930) и «Большевики пустыни и весны» (1931). Мотивы иррационального восприятия мира еще не окончательно вытравлены из творчества Л. Однако нейтральное делячество и техницизм начинают заменяться гораздо более отчетливыми политическими идеями.

В ряде стихов Л. с большим пафосом и убедительностью декларирует свою кровную связанность с эпохой, с классовой борьбой пролетариата. В поэме «Повелитель бумаги» берется под идейный обстрел программа поведения старой обособляющейся в себе интеллигенции. Появляются у Л. и отчетливые мотивы ненависти к классовому врагу пролетариата (кулак, новый буржуа).

превращается в его союзника, овладевающего (хотя и противоречивыми путями) мировоззрением пролетариата. Эта тенденция ярко отразилась в последнем сборнике «Европа», где поэт раскрывает кризис современной капиталистической системы в четких, социально насыщенных образах старого и нового мира. Зап.-европейские пролетарии, обращенные лицом к СССР, и буржуа, занятые безнадежными попытками реставрировать социальный организм Европы, мировой фашизм, подготовка бойни против СССР вот основные социальные силы, изображенные в последних стихах Л.

Не до конца преодолевший романтическую абстрактность художественного метода, не умеющий подчас дать показа конкретных человеческих образов, Л. на сегодняшнем этапе своего творчества однако закономерно входит в русло пролет. поэзии.Творчество Л. чрезвычайно богато достижениями современной поэтической техники. Богатство и разнообразие стихотворных приемов Л.

ставят его в ряд крупных мастеров современной поэзии.

I. Сполохи, изд. «Узел», М., 1926; Мускул, изд. «Федерация», М., 1929; Страдания моих друзей, изд. «Федерация», М., 1930; Большевики пустыни и весны, изд. «Молодая гвардия», Москва, 1930; То же, ГИХЛ, Москва, 1931; Избранные стихи, изд. «Огонек», Москва, 1930; Стихи, ГИХЛ, М.

II. Зенкевич М., Рецензия на «Сполохи», «Печать и революция», 1927; Зелинский К., Кентавр революции, «На литературном посту», 1929, VI; Его же, Поэзия как смысл, Москва, 1929; Сретенский Н., Владимир Луговской, журнал «На подъеме», 1929, № 11; Тарасенков Ан., Рец. на «Мускул», «На литературном посту», 1929, № 14; Его же, На путях преодоления конструктивизма, журнал «Книга и революция», 1930, № 25; Левин M., Рец. на «Большевики пустыни и весны», «Молодая гвардия», 1931, № 22-23. .