Краткие содержания произведений - чингиз айтматов - джамиля

направил вместе с ней меня, подростка. Да ещё сказал: пошлю с ними Данияра.Джамиля былахороша собой — стройная, статная, с иссиня-черными миндалевидными глазами, неутомимая,

сноровистая. С соседками ладить умела, но если её задевали, никому не уступала в ругани.

Я горячо любил Джамилю. И она любила меня. Мне кажется, что и моя мать втайне мечталакогда-нибудь сделать её властной хозяйкой нашего семейства, жившего в согласиии достатке.На току я встретил Данияра. Рассказывали, что в детстве он осталсясиротой, года три мыкался по дворам, а потом подался к казахам в Чакмакскую степь.

Раненая нога Данияра (он только вернулся с фронта) не сгибалась, потому и отправили егоработать с нами. Он был замкнутым, и в аиле его считали человеком со странностями.

Но в его молчаливой, угрюмой задумчивости таилось что-то такое, чтомы не решались обходиться с ним запанибрата.А Джамиля, так уж повелось, илисмеялась над ним, или вовсе не обращала на него внимания. Не каждый бы стал терпеть еёвыходки, но Данияр смотрел на хохочущую Джамилю с угрюмым восхищением.Однако нашипроделки с Джамилей окончились однажды печально. Среди мешков был один огромный, на семьпудов, и мы управлялись с ним вдвоем. И как-то на току мы свалили этот мешокв бричку напарника. На станции Данияр озабоченно разглядывал чудовищный груз, но, заметив,

как усмехнулась Джамиля, взвалил мешок на спину и пошел. Джамиля догнала его: «Брось мешок,

я же пошутила!» — «Уйди!» — твердо сказал он и пошел по трапу, всесильнее припадая на раненую ногу… Вокруг наступила мертвая тишина. «Бросай!» —закричали люди. «Нет, он не бросит!» — убежденно прошептал кто-то.Весьследующий день Данияр держался ровно и молчаливо. Возвращались со станции поздно.

Неожиданно он запел. Меня поразило, какой страстью, каким горением была насыщена мелодия.

И мне вдруг стали понятны его странности: мечтательность, любовь к одиночеству,

молчаливость. Песни Данияра всполошили мою душу. А как изменилась Джамиля!Каждый раз, когданочью мы возвращались в аил, я замечал, как Джамиля, потрясенная и растроганная этимпением, все ближе подходила к бричке и медленно тянула к Данияру руку… а потомопускала её. Я видел, как что-то копилось и созревало в её душе, требуя выхода.

И она страшилась этого.Однажды мы, как обычно, ехали со станции. И когда голосДанияра начал снова набирать высоту, Джамиля села рядом и легонько прислонилась головойк его плечу. Тихая, робкая… Песня неожиданно оборвалась. Это Джамиля порывисто обняла его,

но тут же спрыгнула с брички и, едва сдерживая слезы, резко сказала: «Не смотрина меня, езжай!»И был вечер на току, когда я сквозь сон увидел, как с реки пришлаДжамиля, села рядом с Данияром и припала к нему. «Джамилям, Джамалтай!» — шепталДанияр, называя её самыми нежными казахскими и киргизскими именами.Вскоре задул степняк,

помутилось небо, пошли холодные дожди — предвестники снега. И я увидел Данияра,

шагавшего с вещмешком, а рядом шла Джамиля, одной рукой держась за лямку егомешка.Сколько разговоров и пересудов было в аиле! Женщины наперебой осуждали Джамилю:

уйти из такой семьи! с голодранцем! Может быть, только я один не осуждал её.

См. также:

Солженицын А.и. Архипелаг Гулаг, Булгаков М.а. Бег. Восемь Снов (пьеса В Пяти Действиях), Шукшин В. М. Микроскоп, Франсуа Мориак Клубок Змей, Гюстав Флобер Госпожа Бовари, Вольтерм.ф. Кандид, Или Оптимизм