Краткие содержания произведений - чингиз айтматов - прощай гульсары!

«Подобрали мы вам, аксакал, коня. Староват, правда, но для вашей работы сойдет». УвиделТанабай иноходца, а сердце у него больно сжалось. «Вот и свиделись, выходит,

снова», — сказал он старому, заезженному вконец коню.Первый раз он встретилсяс иноходцем Гульсары после войны. Демобилизовавшись, Танабай работал на кузне, а потомЧоро, давнишний друг, уговорил ехать в горы табунщиком. Там-то впервые и увиделбуланого, круглого, как мяч«малыша полуторалетку. Прежний табунщик Торгой сказал:

«За такого в прежние времена в драках на скачке головы клали».Прошла осеньи зима. Луга стояли зеленые-зеленые, а над ними сияли белые-белые снега на вершинаххребтов. Буланый превратился в стройного крепкого жеребчика. Одна лишь страсть владелаим — страсть к бегу. Потом настало время, когда он научился ходить под седлом такстремительно и ровно, что люди ахали: «Поставь на него ведро с водой —и ни капли не выплеснется». В ту весну высоко поднялась звезда иноходца и егохозяина. Знали о них и стар и млад.Но не было случая, чтобы Танабай позволилкому-нибудь сесть на своего коня. Даже той женщине. В те майские ночи у иноходца началсякакой-то ночной образ жизни. Днем он пасся, обхаживая кобылиц, а ночью, отогнавколхозный табун в лощину, хозяин скакал на нем к дому Бюбюжан. На рассвете снова мчалисьони по неприметным степным тропам к лошадям, оставшимся в лощине.Однажды случилсястрашный ночной ураган, и Гульсары с хозяином не успели к стаду. А жена Танабая ещеночью кинулась с соседями на помощь. Табун нашли, удержали в яру. А Танабая не было.

«Что ж ты, — тихо сказала жена вернувшемуся блудному мужу. — Дети вон скоровзрослые, а ты…»Жена и соседи уехали. А Танабай грохнулся на землю. Лежаллицом вниз, и плечи его тряслись от рыданий. Он плакал от стыда и горя, он знал, чтоутратил счастье, которое выпало последний раз в жизни. А жаворонок в небещебетал…Зимой того года в колхозе появился новый председатель: Чоро сдал делаи лежал в больнице. Новый начальник захотел сам ездить на Гульсары.Когда увели коня,

Танабай уехал в степь, к табуну. Не мог успокоиться. Осиротел табун. Осиротела душа.Нооднажды утром Танабай снова увидел в табуне своего иноходца. Со свисающим обрывкомнедоуздка, под седлом. Сбежал, стало быть. Гульсары тянуло к стаду, к кобылам. Он хотелотгонять соперников, заботиться о жеребятах. Вскоре подоспели из аила двое конюхов, увелиГульсары обратно. А когда иноходец убежал третий раз, Танабай уже рассердился: не былобы беды. Ему стали сниться беспокойные, тяжелые сны. И когда перед новым кочевьем заехалив аил, он не выдержал, кинулся на конюшню. И увидел то, чего так боялся: конь стоялнеподвижно, между задними раскоряченными ногами тяжелела огромная, величиной с кувшин, тугаявоспаленная опухоль. Одинокий, выхолощенный.Осенью того года судьба Танабая Бекасованеожиданно повернулась. Чоро, ставший теперь парторгом, дал ему партийное поручение: переходитьв чабаны.В ноябре грянула ранняя зима. Суягные матки сильно сдали с тела, хребтывыпирали. А в амбарах колхозных — все под метелку.Близилось время окота. Отарыстали перебираться в предгорье, на окотные базы. То, что Танабай увидел там, потрясло егокак гром среди ясного дня. Ни на что особенное он не рассчитывал, но чтобы кошарастояла с прогнившей и провалившейся крышей, с дырами в стенах, без окон, бездверей — этого не ожидал. Всюду бесхозяйственность, какой свет не видывал, ни кормов,

ни подстилок практически нет. Да как же так можно?Работали не покладая рук. Труднеевсего пришлось с очисткой кошары и рубкой шиповника. Разве что на фронте так доводилосьвкалывать. И однажды ночью, выходя с носилками из кошары, услышал Танабай, как замекалв загоне ягненок. Значит, началось.Танабай чувствовал, что надвигается катастрофа.

Окотилась первая сотня маток. И уже слышны были голодные крики ягнят — у истощенныхматок не было молока. Весна заявилась с дождем, туманом и югом. И стал чабанпо нескольку штук выносить синие трупики ягнят за кошару. В душе его поднималась темная,

страшная злоба: зачем разводить овец, если не можем уберечь? И Танабай, и его помощницы еледержались на ногах. А голодные овцы уже шерсть ели друг у друга, не подпуская к себесосунков.И тут к кошаре подъехали начальники. Один был Чоро, другой — районныйпрокурор Сегизбаев. Этот-то и стал корить Танабая: коммунист, мол, а ягнята дохнут.

Вредитель, планы срываешь!Танабай в ярости схватил вилы… Еле унесли пришельцы ноги.

А на третий день состоялось бюро райкома партии, и Танабая исключили из её рядов. Вышелиз райкома — на коновязи Гульсары. Обнял Танабай шею коня — лишь ему пожаловалсяна свою беду… Все это Танабай вспоминал теперь, много лет спустя, сидя у костра. Рядомнеподвижно лежал Гульсары — жизнь покидала его. Прощался Танабай с иноходцем, говорил ему:

«Ты был великим конем, Гульсары. Ты был моим другом, Гульсары. Ты уносишь с собойлучшие годы мои, Гульсары».Наступало утро. На краю оврага чуть тлели угольки костра.

Рядом стоял седой старик. А Гульсары отошел в небесные табуны.Шел Танабай по степи.

Слезы стекали по лицу, мочили бороду. Но он не утирал их. То были слезыпо иноходцу Гульсары.

См. также:

Бестужев-марлинскийаа Роман И Ольга, Бесстужев-марлинский Аа Роман И Ольга, Абрамовфа Пряслины, Борис Екимов Холюшино Подворье, Михаил Булгаков Бег, Василь Быков Обелиск