История философии - мерло-понти

При рассмотрении специфики существования субъективности и ее отношений с миром М.-П. отвергает как 'реализм' (отождествляя его с эмпиризмом и механицизмом, редуцирующим следствие к причине, 'материально взятому стимулу' и объясняющим жизнь сознания 'действием социологической или физиологической каузальности'), так и 'критическую философию' (классический трансцендентализм, философию рефлексивного анализа).

Последнюю философ упрекает в сосредоточении на анализе 'возможного' ('чистого') сознания, или 'чистых сущностей сознания', и игнорировании проблемы 'непрозрачности' и сопротивляемости мира, онтологической устойчивости и конститутивности феноменального слоя, разнообразия фактических модусов сознания. Выдвигая требование 'придать конечности позитивное значение', М.

Именно перцептивный опыт в его 'перспективизме' (акт восприятия всегда выполняется 'здесь и теперь', т.е. в определенной перспективе, которая обусловлена местом, телом и прошлым опытом человека, задающими ему его 'ситуацию', 'точку зрения') является, по мнению М.-П., тем 'типом первоначального опыта человека', в котором конституируется 'реальный мир в его специфичности'.

В последний период творчества М.-П. занимался поисками оснований самого перцептивного опыта, истоков и механизмов изначальной включенности человека (как телесности) в мир, свидетельством которой и является перцепция. Задаваясь вопросом: 'как наш опыт открывает нас тому, что не есть мы?', он замышляет разработку онтологии, которая дала бы новое понимание внутреннего и внешнего, субъективного и объективного, перцепции (не являющейся ни объектом, ни 'операцией' субъекта, как бы его ни интерпретировали, но представляющей собой 'архетип первоначальной встречи') и 'плоти' (отсутствующего в предшествующей философии предельного понятия, не составляемого соединением тела и духа, этих двух субстанций, но являющегося 'элементом', 'конкретной эмблемой' некоего 'общего способа бытия' ('Видимое и невидимое', 1964).

Понимая философию как 'разъяснение человеческого опыта', М.-П. уделяет большое внимание также анализу проблем политики; литературы и искусства; истории и методологии ее понимания; интерсубъективности и онтологии исторического праксиса; языка, его природы, истории и патологии. В разработке проблем истории и языка М.-П. опирается на идеи структурной лингвистики и структурной антропологии.

Он исходит из различения языка 'сказанного' (закрепившегося в сложившихся формах выражения и, в качестве такового, представляющего собой определенный порядок и систему) и 'говорящего' (речевой практики, живого, подвижного, творческого языкового акта, в котором осуществляется трансцендирование, преодоление говорящим субъектом наличных значений, 'к чему его побуждает происходящий вокруг него износ слов').

е. гештальтом языка, языком как целым, тотальностью) и др. позволяет М.-П. говорить о 'перспективном' характере смысла: смысл слова 'находится не позади, а впереди', он 'не является с необходимостью результирующей всех предыдущих смыслов'. Соответственно, история языка, которая для М.-П. является лишь одним из примеров 'всей истории в целом', исследуется им как принципиально незавершенное стремление к обретению и расширению смысла.

-П. рассматривает их через анализ динамического слияния (сращивания, переплетения, взаимопревращения) субъективного и объективного, внешнего и внутреннего, воспринимающего и воспринимаемого, видящего и видимого, смысла и бессмыслицы, логики и случайного. При анализе 'этой странной системы взаимообмена' в результате которого 'вещи и мое тело сплетены в единую ткань', ибо я изнутри участвую в артикуляции Бытия, экзистенциальная феноменология М.

-П. пытается понять эту артикуляцию Бытия в стадии зарождения и оформления и, в этом онтологическом контексте, осознать: что значит воспринимать, осмыслять, ощущать, представлять, видеть? Философские идеи М.-П. продолжают оказывать влияние на представителей феноменологии, герменевтики и постструктурализма. Другие работы М.-П.: 'Гуманизм и террор' (1947), 'Смысл и бессмыслица' (1948), 'Язык несказанного и голоса молчания' (1952), 'В защиту философии и другие эссе' (1953), 'Приключения диалектики' (1955), 'Знаки' (1960), 'Око и дух' (1961), 'Проза мира' (1969).